Вы слыхали, как поют российский гимн футбольные фанаты? Простите, в этом случае необходимо уточнить: «Вы, отчетливо слышали , что в исполняемом гимне Российской Федерации использовались фразы из последней редакции гимна Союза Советских Социалистических Республик?» И объяснение этому явлению уже заранее заготовлено, сразу появляется определение «загадочная русская душа». Казалось бы, обычная ситуация, а какая двузначность реакции русских людей. Однако, если присмотреться повнимательней, такая картина жизни не единичный случай.
На вопрос о любимых авторах мгновенно получаешь ответ из набора фамилий титанов духа классической русской литературы. Непостижимо, а кто тогда сметает с книжных полок магазинов фэнтези, детективы и женские романы и другие популярные жанры массовой культуры? Почему литературные критики с печальным взглядом сетуют на состояние современной российской литературы, и как «мантру» повторяют догму о скором возрождении «великого и могучего» в обновленных формах. Недолог тот час, когда авторы начнут описывать новых праведников и праведную жизнь, и поднимут эту проблематику на небывалые высоты. И станут эти произведения в один ряд с романами Достоевского и Толстого, и будут самыми читаемыми и востребованными в демократической, модернизированной России.
А можно сегодня спрогнозировать, что нас ожидает в ближайшем будущем? Возьмем самый надежный и проверенный веками метод «исторической реконструкции» и на реальном эксперименте своими глазами увидим недалёкое грядущее. Опишем литературный шедевр начала 21 века.
Композиция произведения явно просматривается с открытым финалом. Вспомним аналоги из школьной программы: «Горе от ума» Грибоедова, «Евгений Онегин» Пушкина, «Ревизор» и «Мертвые души» Гоголя, «Преступление и наказание» Достоевского, пьесы Чехова и Горького, «Тихий Дон» и «Судьба человека», ни одно из них не блещет композиционной завершённостью, что даёт читателю свободу домыслить, доиграть, переплыть Урал-реку, в общем, надежду на лучшее. Про извечные терзания и мучения, для школьников, в виде романов-размышлений Толстого Льва Николаевича лучше умолчим, но обратим внимание на малые повествовательные формы, рассказы. Они тоже страдают коллективной наследственной болезнью, финал открыт как гостеприимный дом.
Если вековые традиции будут нарушены и появится happy end («счастливый конец»), то наверняка он будет окрашен мучительными страданиями героев и, собственно, не воспримется читателем, как истинное окончание истории.
Наша литература рассчитана на более медленное чтение, чем, например, англоязычная. Это связано с языковыми особенностями: русские слова гораздо длиннее английских. Русский язык синтетический, и отдельное слово, где корень предстает в окружении приставок, суффиксов, окончаний или в сочетании с другим корнем, требует особого внимания для понимания смысла, чем в аналитических языках. Само написание букв в кириллице длиннее, сложнее для распознавания , чем в латинице.
Заторможенность чтения связано и с гигантским количеством пунктуационных знаков, которые нередко ставятся в русском языке там, где они не требуются в европейских языках. Это явление диктует условия писателю насыщать любую фразу мыслью, плавностью, неторопливостью стиля, отсутствием резких скачков в сюжете. В результате не имеем слишком острых эмоциональных всплесков при описании чувств и переживаний героев.
От описаний широт необъятной русской природы, неброской, равнинной, пробуждающей философские размышления над смыслом жизни и бытия обязательно будет клонить в послеобеденный сон.
Существительные, прилагательные, наречия обладают в русском языке невиданным богатством и разнообразием оттенков. Напротив, система времен глагола намного беднее, чем в западных языках. Отсюда такая особенность русской литературы, как тяготение к созданию грандиозных картин, необъятных обычному глазу панорам, многофигурных композиций. Быстрая смена действий, характерной для жанра action в западном кино и литературе, здесь не будет прописана по причине отсутствия регистрации. Время предстанет в произведениях, как правило, в простых и крупных формах прошедшего, настоящего и будущего в духе образного «монументального историзма».
Вспомним, что в древнерусской литературе «монументальный историзм» выступает в смысле связи любого частного события, отдельной судьбы человека с судьбой Родины. Это качество прошло через все века развития русской литературы. Ей весьма чуждо восхищение индивидуалистом и близко стремление человека ощутить свою связь с другими людьми. Нередко это качество связывают с традициями жизни в крестьянской общине, сохранявшимися даже в светском обществе. Карьера, личный успех, обогащение, благополучие и даже личное счастье относятся не к ценностям, а скорее к минус-ценностям русской литературы.
Не забываем самое главное – где будут искать основной источник представлений о «загадочной русской душе»?
Да,да, именно в авторских наблюдениях за бытом, поступками, особенностями коммуникаций, чувствами. Только представитель русской культуры, высоко оценит и изучит музыку, балет, живопись, архитектуру, кинематограф, признает научные достижения, тем самым станет главным источником представлений о русской душе. Естественно, за границей мало кто знает русский язык, но все дело в том, что его знают, на нем мыслят, воспринимают чувства русские писатели, что и придает русской литературе такое своеобразие, что никакие другие источники не могут сравниться с ней по информативности о национальных особенностях россиян.
«Загадочная русская душа» аналогична «загадке Гамлета», образа, так смоделированного Шекспиром, что его разгадка принципиально невозможна. Этим они отличаются от фольклорных загадок, у которых всегда предполагается разгадка. Именно для таких проблем, сама конструкция которых создает их неразрешимость и которые обобщаются в двух-трех словах,есть термин «понятие-вопрос». К такому типу понятий нужно также отнести и вопросы, возникшие исторически или другими путями, от вопроса о существовании Бога, которое нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть, до идеи «вечного двигателя» или «философского камня». Однако признание понятий-вопросов неразрешимыми вовсе не означает, что они не вызывают желания их разрешить. Наоборот, интеллект бьется над их разрешением столетиями, и будущие литературные тексты должны разнообразить поиски ответами уже на новом уровне знания.
Итак в обязательной программе присутствуют: «Мотивы холода, снега, бескрайних просторов, слова о свирепых русских медведях, о длинной русской ночи, возникающий в воображении ассоциативный ряд — грустная сказка, зимняя сказка, ребёнок истинного русского, которому она будет рассказана. Россия — страна могущественная и богатая, населенная людьми сильными и выносливыми, людьми, чья жизнь проста и сурова, исполнена противоречий, и поражает присущими ей контрастами. Непосредственное соприкосновение разных народов выявляющее непонимание русской души и культурных ценностей, отсюда, сопротивление западным идеям и стандартам.»
Особое свойство русских — открытость для других культур и её оборотная сторона — слишком легкое подчинение то византийскому влиянию, то татаро-монгольскому, то варяжскому, то немецкому, то голландскому, то французскому, то английскому, то американскому, то ещё какое в будущем, рождается вечный конфликт между внешним соответствием ценностям и внутренней возможностью стать на ступень выше, но не заменить своим собственным мерилом ценностей.
Что ещё может разбудить, дремлющую от уколов социалистического реализма, фантазию автора? Осознание собственного нравственного стержня исходящего от души и сердца, не от идеи должного, а от образа должной жизни.
А пока авторы изнуряют себя в поисках оригинальной формы и содержания будущих задушевных произведений для школьной программы, ждём новинок и развлекаемся низкопробной литературой, ориентированной на широкие круги, нетребовательных к качеству писательских трудов, читателей.
Загадочная русская душа…
Коль вы друзья, скажу вам по секрету:
Вся тайна в том, что тайны вовсе нету,
Открытостью она и хороша.
Тот, кто возвел неискренность и ложь
В ранг добродетелей, понять бессилен,
Что прямота всегда мудрей извилин.
Где нет замков — ключей не подберешь.
1963, Долматовский Евгений Аронович
