Уютный уголок на пересечении улицы Артиллерийской и проспекта Ленина, приятный для вечерней прогулки, стал пристанищем довольно неординарному и яркому представителю культурной жизни Челябинска – Новому Художественному Театру. Запоминающиеся спектакли, наполненные андеграундным шармом, необычная, мистическая обстановка – то, что помогает зрителям вновь поднять важные для себя вопросы, совершить сложную внутреннюю работу над собой. Евгений Гельфонд, художественный руководитель театра, любезно согласился побеседовать со мной.
— Евгений Михайлович, расскажите, пожалуйста, с чего всё началось, как вы стали худруком? Как развивался и к чему пришёл Новый художественный?
— Это был достаточно долгий путь, к тому, что я стал художественным руководителем театра. Поначалу театр назывался «Ключъ» и руководил им Александр Мордасов. Начал я тогда как актёр, театр к тому моменту существовал уже год. Некоторое время спустя покинул его и занялся педагогической деятельностью. Со своими учениками из академии культуры, где преподавал актёрско-режиссёрский курс, вернулся в театр, влив в него новую струю артистов и возглавив его как режиссёр.
И вот тогда же, десять лет назад, нас попросили из здания на ул. Свободы, где мы находились. Начались долгие скитания, мы поменяли много, подчас совершенно необорудованных, площадок. Это и здание детской филармонии, и ДК «Полёт», и ДК ЧТЗ… Главная заслуга всего коллектива – то, что в период скитаний, когда у нас не было своего «дома», мы смогли сохранить эту театральную семью, удержаться, сохранили театр. Сформировали его внутренние законы — эстетические, этические, — которых стараемся придерживаться. Это продолжалось до той поры, пока четыре года назад нам не отдали помещение бывшего кинотеатра «Спартак», которое нам подошло идеально, имея в виду специфику работы: мы приверженцы авторского театра, все спектакли создаются в наших стенах. Здесь мы спокойно позволяем себе заниматься экспериментами, «лабораторной» работой со зрителем. Особенность – при минимуме декораций, всё внимание концентрируется на работе актёра, на его конфликте с автором. Это вызывает интерес публики, некоторое соучастие с артистами, с действием даже .
Сейчас мы много гастролируем, участвуем в фестивалях – нас приглашают. То есть интерес есть не только в Челябинске. Хотя критика порой реагирует неоднозначно. В частности в Кишинёве третья часть «Бесов» вызвала полемику среди журналистов. Но мы всегда открыты такому взаимодействию и готовы принимать критику, это ведь правильно. Главное, чтоб это было на профессиональном уровне.
— Как вообще происходит выбор репертуара? Мне так всегда казалось, что это подобно инсайду, в некотором роде ритуалу дзэн.
— Вы знаете, в некотором роде – да. Я всегда считал, что театр в искусстве вторичен после литературы. В основе всегда именно она. Не театр находит автора – это автор находит театр. То есть всегда имеется какой-то литературный багаж, и необходимость что-либо сделать, поставить, приходит именно оттуда. Тот же Достоевский – некоторые сцены, этюды, делались ещё тогда, в период педагогической деятельности, с моими студентами. И вот годы спустя появилась необходимость поставить «Бесов». Пришло время, Фёдор Михайлович «настиг». Вместе с необходимостью возникает и диалог с автором. Начинаешь с ним полемизировать, обсуждать поднятую им тему. Неожиданно возникает картина, как замки на песке – вот только начал и уже видна форма. И этот творческий процесс уже начинает бурлить внутри. Выходишь из состояния равновесия, начинает что-то будоражить как весна. И вот — открываются новые смыслы, идеи. Всё развивается, разворачивается, начинаются репетиции… Это как живой организм со своим индивидуальным развитием. Поэтому невозможно сказать, вот сегодня я ставлю Гоголя, а вот завтра – Островского.
— Вот более общий вопрос. Скажите, в чём заключаются проблемы современного театра? Как вы сами их решаете?
— Я, конечно не судья, поэтому постараюсь просто высказать своё мнение. Всё становится ориентированным на один, средний, уровень, на «зрителя». Это ведь не однородное понятие. В театр приходят очень разные люди, каждый со своими мыслями, проблемами, прошлым, у всех свои интересы и поэтому ни о каком усреднении речи идти не может. Но теперь всё сводят к тому, что «зритель», придя в театр, должен отдыхать. А от чего? От совести, может? Или от правды, от Бога? Вот и принято делать спектакли ударными темпами, массово, чтоб сегодня в одном городе поставить, завтра в другом отштамповать. И далее, как по конвейеру. В погоне за кассой театры поступаются своими профессиональными принципами.
Мы придерживаемся принципиально иной позиции. Зритель становится свидетелем столкновения артиста с автором, со смыслом, участвует в этом. Спектакль – это не застывшая форма. Это взаимодействие с каждым индивидуально: кто-то войдёт в эту игру, кто-то, может, покинет зал. Но в целом – это и есть жизнь, движение. Каждый из этого что-то вынесет.
Могу сказать, что зал не пустует никогда, зрители активно ходят, остаются на обсуждения. Много молодёжи. Этот театр просто притягивает людей ищущих, способных обнаруживать своё успокоение в самом процессе поиска. Этот маленький уголок – дом, в котором каждый – и артист, и зритель, — вкладывают частицы себя в культуру, помогают нести искусство «быть человеком» через поколения.
