В период работы в Угро Раисе Соболь приходилось частенько сталкиваться с материальными искушениями. Ведь многие преступники или же их жертвы оказывались состоятельными людьми: торговцами разнокалиберными предпринимателями. По улицам в шикарной коляске или на моторе катил НЭП. «Легкие» деньги, валютные операции… Хотя и трудно было жить только «интеллектуальными интересами», но молодая комсомолка в кожанке твердо стояла на своих принципах, не поддаваясь интересам «сладкой жизни».
В 1925 году Раиса Соболь стала членом РКП (б). Ее трудовая деятельность продолжилась в Москве. В 26-м году партия рекомендовала молодого юриста, как «беспощадного бойца и верного товарища», на службу в органы государственной безопасности.
Лейтенант госбезопасности
Перешагнувшая с душевным трепетом порог ОГПУ, 22-летняя Раиса начала работать в Экономическом отделе под руководством Александра Орлова. Ее начальник, надо сказать, был весьма примечательной колоритной личностью. Образованный человек, он владел тремя западноевропейскими языками: английским, немецким и французским. Уже потом, на новой должности, им будет написан толковый учебник для высшей спецшколы НКВД по привлечению к агентурному сотрудничеству иностранцев.
Став в 1934 году нелегальным резидентом в Лондоне, Орлов закрепил связи с теперь известной всему миру «Кембриджской пятеркой»: Филби, Маклин, Берджес, Кэрнкросс, Блант.
Раиса Соболь о новом начальнике знала мало, но видела перед собой веселого и обаятельного человека, который, казалось, с легкостью, везде и всегда успевал.
«Раиса Соболь, ближайшая подруга моей жены, ставшая известной писательницей Ириной Гуро, в 20-х годах работала в Экономическом отделе ГПУ под его началом и необычайно высоко его ценила», – сообщает в своих воспоминаниях Павел Судоплатов.
Из числа своих осведомителей Орлову удалось создать группу неофициальной аудиторской проверки, – та выявила истинные доходы нэпманов; он же стал автором и исполнителем многих оперативных комбинаций по данному профилю работы ОГПУ. Привлекал к практическим мероприятиям и молодежь, попутно обучая их очередной «игре». Активно включилась в работу и Раиса Соболь. Орлов был доволен новой сотрудницей – исполнительной, собранной и аккуратной.
В начале 30-х Александр Орлов (настоящая фамилия Фельдбин Лейба Лазаревич, он же в разное время «Никольский», «Швед» и «Лева») являлся участником конспиративных контактов и связей с западными бизнесменами. Кроме того, он сыграл важную роль в вывозе новинок зарубежной техники из Германии и Швеции в Союз, попутно успешно играя на немецком рынке ценных бумаг. Начальство его ценило.
Через некоторое время будущий «Швед» был приглашен на работу в центральный аппарат Иностранного отдела ОГПУ тогдашним руководителем ИНО Абрамом Слуцким, хорошо знавшим Орлова-Никольского по предыдущей работе. Ему предложили забрать с собой наиболее перспективных сотрудников, в числе которых оказалась и Раиса Романовна. Так она оказалась в закордонной разведке, где весьма пригодилось ее блестящее знание немецкого языка.
Впрочем, вместе с Орловым она проработала там недолго, потому что в августе 1937-го года он был направлен в Испанию – на должность нелегального резидента НКВД и советника республиканского правительства по вопросам безопасности. На то имелись две веские причины. Во-первых, испанцы согласились сдать на хранение в Москву большую часть испанского золотого запаса общей стоимостью более полмиллиарда долларов.
Во-вторых, у Орлова случился весьма трагичный роман с молодой сотрудницей Галиной Войтовой. Она застрелилась прямо перед зданием Лубянки, после того, как Орлов покинул ее, отказавшись развестись со своей женой. Слуцкий, его близкий друг, немедленно выдвинул «Шведа» на должность резидента в Испании перед самым назначением Ежова наркомом внутренних дел в сентябре 1936 года.
Орлов благополучно доставил золото в подвалы Госбанка – на советском грузовом судне, доставившем груз из Картахены, испанской военно-морской базы, в Одсессу. После этой дерзкой операции газета «Правда» сообщала о том, что старший майор госбезопасности (т. е. полковник) Никольский награждается орденом Ленина за выполнение важного правительственного задания.
«Испанское золото, – сообщает Павел Судоплатов, – в значительной мере покрыло наши расходы на военную и материальную помощь республиканцам в их войне с Франко и поддерживавшими его Гитлером и Муссолини, а также для поддержки испанской эмиграции. Эти средства пригодились и для финансирования разведывательных операций накануне войны в Западной Европе в 1939 году».
Несмотря на столь впечатляющие результаты и успешное продвижение по службе, Орлов решил не возвращаться в Советскую Россию. В 1938 году он неожиданно для Центра покинул свой пост и скрылся вместе с женой, сотрудницей резидентуры, и дочерью-подростком. Для всех сотрудников НКВД, кто в разное работал с невозвращенцем, это означало одно: недоверие руководства, следствие, арест и вероятность расстрела. Так жизнь Раисы Соболь сделала крутой вираж.
Невозвращенец
Причин, по которым бывший начальник Раисы Соболь решил уйти на дно, могло быть несколько. Одну из них озвучил в своей книге Павел Судоплатов: «Из сейфа резидентуры в Барселоне исчезло шестьдесят тысяч долларов, предназначавшихся для оперативных целей».
Кроме того, накануне побега, в июле 38-го года, на Лубянке упорно циркулировали слухи о том, что «Швед» вскоре заменит Залмана Пассова на посту руководителя разведки НКВД. Однако арест его зятя, Кацнельсона, заместителя наркома внутренних дел Украины, репрессированного в 1937 или 1938 году, явно напугал Орлова.
В июле заместитель ИНО Шпигельглаз, согласно прежней договоренности, должен был встретиться с Орловым на борту советского судна в бельгийских территориальных водах для получения регулярного отчета. Годом ранее он был организатором похищения в Париже лидера белогвардейского РОВСа генерала Миллера, и теперь опасался внимания к своей персоне со стороны французских и бельгийских спецслужб, – опасался вплоть до ареста. По этой причине представитель Центра решил не рисковать, оставшись на борту судна. Орлов же боялся совсем другого: он подозревал, что свидание на судне подстроено, чтобы захватить его и арестовать. Короче, на встречу со Шпигельглазом «Швед» не явился.
Итак, нелегальный резидент НКВД в Испании, словно в воду канул. Естественно, все, кто был в курсе, – те пребывали в шоке. В качестве рабочей гипотезы рассматривалось и возможное похищение Орлова одой из закордонных спецслужб. Началось служебное расследование. Все документы из его кабинета были вынесены, дверь опечатали.
Павел Судоплатов, тогда заместитель начальника внешней разведки, подписал ориентировку по розыску Орлова: ее получили все резидентуры НКВД. В этом документе содержался словесный портрет Орлова, вплоть до бытовых привычек, а также описание жены и дочери, которых в последний раз видели вместе с ним во Франции.
Лишь в ноябре 1938 года в Москве узнали, что «дорогая пропажа» объявилась за океаном. Судоплатова неожиданно вызвал Лаврентий Берия и распорядился прекратить дальнейший поиск. Оказалось, что Орлов направил из Америки письмо лично Сталину и Ежову, в котором говорилось, что в случае попыток выяснить его местопребывание или установить за ним слежку, он даст указание своему адвокату обнародовать документы, помещенные им в сейф швейцарского банка.
В этих бумагах содержалась прямо-таки взрывоопасная информация касательно фальсификации материалов, переданных Международному комитету за невмешательство в гражданскую войну в Испании. «Никольский» же угрожал поведать миру всю историю, связанную с вывозом испанского золота и его тайной доставкой в Москву. Причем, со ссылкой на соответствующие документы.
Взамен своего молчания невозвращенец просил Сталина не преследовать его пожилую мать, оставшуюся в Москве. В случае принятия этих условий, он, Орлов, не раскроет зарубежную агентуру и испанские золотые секреты НКВД.
(Продолжение следует)
