Эльвира Абрамсон: Благодаря тому, что я работаю с детьми, я не забываю, что значит уметь летать. Ты просто понимаешь, что ты – взрослый по годам человек – в душе всё равно ребёнок, чистый, настоящий.
Как-то я рисовала натюрморт с элементами пейзажа. И такой неповторимый был в тот вечер свет, и красивая падала тень. Но солнце уже садилось, и поэтому почти каждую минуту свет менялся. Я не успевала это запечатлеть, и так от этого было обидно!
А теперь я понимаю, что если ты не успеваешь поймать момент прямо сейчас, ничего страшного в этом нет, потому что остаётся память об этом. И то лучезарное состояние, тот свет, я могу написать и без натуры, по памяти. Понимание этого пришло с опытом. Очевидно из-за того, что я постоянно учу детей, постоянно повторяю какие-то вещи. Благодаря детям я поняла, что нет ничего совершеннее, чем детское незамутнённое восприятие жизни, когда ты просто восхищаешься тем, что тебя окружает просто потому, что это есть вокруг тебя.
Эти слова принадлежат Эльвире Владимировне Абрамсон. Художник, член Союза Художников РФ с апреля 2010 г., сейчас она работает преподавателем художественной студии в Детской школе искусств в городе Трёхгорный.
Сегодня я, её бывшая ученица, поговорила с Эльвирой Владимировной об её творческом пути, отношении к жизни и искусству, о тех образах, которые она пронесла через всю жизнь в своих работах. Художественную школу я закончила более 5 лет назад, но до сих пор прихожу к своему преподавателю. Только уже не на уроки живописи и композиции, но на своеобразные уроки жизни.
Я хочу начать этот рассказ с детства Эльвиры Владимировны, проследить путь становления её как художника и узнать, что такое картины, которые лечат.
Пролог: Серый Волк и глиняные человечки.
Сквозь непроходимые дебри тёмного леса, где стволы мрачных безлистных деревьев утопают в безмолвных болотах, несётся Серый Волк. На его спине – Иван-Царевич и Елена Прекрасная. Он – напряжён и встревожен, она – грустна, бессильно сложила руки на коленях. Меж стволов деревьев, сквозь холодный туман проступает свет далёких безмятежных небес. Туда, к свету бежит волк-помощник. И гроздья белых цветков, распустившиеся на безжизненной ветке – знак того, что беглецы на верном пути…
Большая репродукция картины Виктора Васнецова «Иван-Царевич и Серый Волк», висела на стене бабушкиного дома на Кубани. Эля ездила туда каждое лето. И каждый раз, когда она смотрела на волка и его высунутый язык, пугалась. Волк, спасающий Ивана-Царевича и его возлюбленную, не казался добрым, верным помощником. Хотелось преодолеть страх и погладить волка по его мохнатой морде. Но решиться на это так и не удалось.
Ещё одна вещь в бабушкином доме неудержимо манила Элю: икона, занимавшая своё место в красном углу. От неё как будто исходил свет, который, казалось, имеет какую-то особую силу и значение. Эля бесстрашно забиралась сначала на стул, потом на стол, ещё выше, будто покоряя вершину Монблана, чтобы оказаться ближе к прекрасному лику. В те минуты казалось, что комната колышется и уплывает вместе со страхами.
Эльвира начала рисовать уже в детстве. Сначала красками на бумаге, потом начала открывать для себя новые возможности творить. Как-то раз бабушка замазывала щели в стенах мазанки (сельский дом на Украине, стены которого представляют собой деревянные жерди или переплетенные ветки, обмазанные слоем влажной глины или земли – прим. авт.) и использовала для этого смесь из глины, песка и конского навоза. Эля посмотрела на это и решила, что из этой бесформенной массы можно что-нибудь слепить. Так появились её первые скульптурные работы: маленькие глиняные человечки, которые радовали её своим молчаливым обществом.
Завязка: чугунная ваза и пустой стул
В 7 лет девочка Эля первый раз пришла в художественную студию. Её руководителем тогда был Юрий Миронович Москвилин. Её манера рисования показалась педагогу слишком своеобразной для такого возраста, и Эльвире предложили прийти через год. Но она не вернулась туда ни через год, ни через два и стала рисовать сама для себя. Потом начала участвовать в конкурсах. Только через годы она узнает, что её преподаватель Нина Фёдоровна Стародубова использовала её школьные работы как учебное пособие на занятиях по изобразительному искусству. Одна из конкурсных работ Эльвиры попадёт в руки художника Анатолия Михайловича Долбни, который пригласит её к себе в студию. В ту самую студию, откуда она ушла в 7 лет.
Учить оказалось не просто. Работы давались не сразу. Так, белая гипсовая ваза на её листе бумаги получалась чугунной. «У тебя слишком чёрные тени», – говорил Долбня. В эти моменты юной художнице казалось, что и руки наливаются чугуном. Эля снова перестала посещать студию. Но оказалось, что ей не хватает этих шумных занятий в переполненном классе. Эльвира вернулась. В маленьком классе как всегда не хватало мест. Девушка стала пробираться к своему мольберту и обнаружила, что её стул свободен! «Ты пришла? Хорошо. Вот твой стул, он ждал тебя. И я тебя ждал», – сказал Анатолий Михайлович вместо приветствия… После того случая Эльвира больше не сомневалась в том, что она будет заниматься живописью.
Кульминация №1: Первое разочарование
В школе Эльвира была убеждённой комсомолкой. Казалось, что это самое важное, что нужно быть самой лучшей, всё делать правильно. И она неизменно следовала этой установке. Но всё изменил случай, оставивший след в душе на всю жизнь.
Как-то Эльвира обнаружила, что пропал её комсомольский билет. Оказалось, что его вытащили из кармана пальто ребята-двоечники, с которыми она сама постоянно боролась за хорошее поведение. Но у противников был припасён коварный замысел.
Билет, разодранный в клочья, был найден на заднем дворе школы. Началось расследование: выясняли, не сама ли Эля сделала это. Дело дошло до городского комитета партии. Встал вопрос об исключении. Но всё закончилось строгим выговором. Однако куда более строго Эльвира наказала сама себя. Хотя она и понимала, что не виновата, но с тех пор чувство вины неотступно следовало за ней. «Ты думала, что ты самая лучшая, а на самом деле ты оказалась хуже тех, кого ты ругала и наказывала», – говорила она себе. Рухнул миф о самой себе, разбилось зеркало, в котором отражалась её душа, а вместе с ним стёрлась и картина мира. Тогда Эльвира начала искать новое зеркало, которое показало бы ей, какая она на самом деле.
В то время в студии Элю постоянно хвалили. В её таланте никто не сомневался. Но ей этого было мало. Она бралась за всё более и более сложные задания, каждый раз поднимая планку, которую нужно было достигнуть, всё выше и выше. Почему-то Эльвире хотелось, чтобы нашёлся кто-то, кто сказал бы ей, что она никчёмный художник. Это было странное самоистязание, и преодолеть его пока не удавалось.
После истории с комсомольским билетом, Эльвира ещё больше ожесточилась. Испортились отношения с родителями. Против их воли девушка уехала поступать в Ленинграде. Хотелось найти того, кто помог бы ей понять, кто же она на самом деле. И она встретила этого человека.
Кульминация №2: Ленинградские мотивы.
Поступить с первого раза в Ленинграде не удалось. Тогда она отучилась год в Магнитогорске, затем вернулась домой, какое-то время работала в детском саду, потом – художником-оформителем. В 1983 Эльвира всё-таки поступила на художественно-графический факультет Ленинградского педагогического института (сегодня – Академия педагогических наук им. Герцена).
В то время Эльвира Абрамсон очень чётко определила свой круг общения. Всех людей она поделила на творцов и обывателей. В то время как она сама всей душой стремилась найти истинную красоту и взращивала в себе своё творческое начало, простых людей, не-творцов и не-художников, их ценности и разговоры, она считала обывательскими, далёкими от настоящего искусства. Но и этим взглядам скоро суждено было разрушиться.
Занятия живописью в институте вёл художник Владимир Вячеславович Крачмер. Эльвире постоянно хотелось сделать не так, как он говорил ей, поэтому сначала их отношения не складывались. Казалось, что советы педагога слишком просты и стандартны, а хотелось применять в живописи какие-то свои, необычные решения. Но всё опять изменил случай.
На очередном пленэре Эльвира Абрамсон написала удивительно нежный и тонкий по цвету и настроению пейзаж с видом на монастырь. Она ожидала критики в адрес своей работы, так как их учили писать широко, размашисто, по-мужски. Тем удивительнее было услышать похвалу. На вопрос Эльвиры – почему, ведь «это всего лишь какие-то нежности» – Крачмер ответил: «Но ведь вы и есть – нежность». «Я постоянно ругаюсь с Вами», – возразила Эльвира. – «Кричу и сержусь…». Ответ художника ещё больше потряс её: «Вы потому и ругаетесь, что слишком тонко всё чувствуете. Вы переживаете. Вы тонкокожая. И я очень за Вас волнуюсь, как Вы будете дальше жить…».
После этого случая их отношения изменились. Возникло особое метафизическое понимание и душевная близость. Просто педагог стал Учителем, как это принято писать – с большой буквы. Именно Владимир Вячеславович научил Эльвиру Абрамсон относиться с уважением к любому человеку и не разделять людей на настоящих и ненастоящих, на творцов и обывателей. Он в любой картине, даже самой посредственной, находил какие-то интересные детали, цветовые решения, которые делали её неповторимой. Вместе с этим пониманием пришло и осознание того, что злоба, корысть и другие негативные чувства, живущие в душе человека, превращают его в кривое зеркало, которое искажает чувства других людей и делает несчастным самого этого человека. После встречи с Владимиром Крачмером Эльвира Абрамсон наконец нашла то зеркало – чистое и незамутненное – которое показало ей саму себя.
Развязка: Возвращение
Институт Эльвира Абрамсон закончила блестяще. С одной стороны, ей пророчили карьеру преподавателя, с другой – приглашали вступить в Союз Художников. Но Эльвира Владимировна решила вернуться в свой родной город. Случайно или нет, но в ней вдруг проснулась непреодолимая тревога за своих родителей, не отпускал страх того, что без её присутствия с ними может что-нибудь случиться. Но когда она вернулась домой и обнаружила, что родители молоды и здоровы, Эльвиру охватило отчаяние, перешедшее в тяжёлую депрессию. Она вдруг остро осознала, что здесь ей придётся всё начинать сначала. Путь же назад был отрезан. Такой уж у неё был принцип: уходя уходи.
Эльвира Владимировна начала преподавать в школе. Сначала было сложно, нагрузка была невыносимая. Первое время было трудно справиться с детьми. Но со временем всё изменилось. Девочки рисовали ставшего любимым преподавателя в красивых нарядах и называли Эльвирой, мальчики, в силу своего возраста, как умели, пытались ухаживать.
Потом Эльвира Абрамсон открыла собственную студию рисования – Экспериментальную Детскую Изобразительную Студию (ЭДИС). По совместительству работала в детской школе искусств, куда позже перешла на полную ставку. Там Эльвира Владимировна работает до настоящего момента.
Развязка: Картины, которые лечат
Недавно Эльвира Абрамсон решила писать не просто картины на заказ, но такие работы, которые приносили бы их владельцам хорошее настроение, успокоение, радость, которые бы могли лечить, избавлять от страхов. Это случилось после одного случая. Женщина, у которой недавно умер муж, приобрела у Эльвиры Абрамсон пейзаж и повесила его над кроватью. Через некоторое время она рассказала художнице, что с того момента, как картина заняла своё место в спальне, женщина больше не испытывала чувство тревоги и тоски, которые не отпускали её после потери мужа. Теперь, находясь в спальне, ей стало легче дышать, каждое утро начиналось с хорошего настроения.
Эльвира Абрамсон: Чтобы картина стала лечебной, нужно быть по-настоящему искренним, когда ты пишешь, и хотеть помочь. Раньше я плохо относилась к заказам. Мне казалось, что я переступаю через себя, через какую-то свою внутреннюю свободу. А теперь я думаю наоборот. Я хочу, чтобы моя работа доставляла людям эстетическое удовольствие. Я пытаюсь создать настоящую Красоту, то есть такую Красоту, которая ни у кого не вызывает сомнения.
Сейчас я в основном пишу на тему семьи. Мне также близки образы дождя, весны, природы. Это раньше мне всё время хотелось передать какое-то преодоление, я сама себя всё время пыталась что-то преодолеть в себе. А теперь мне этого не хочется. Хочется, чтобы всё было просто и естественно, как в детстве, когда ты смотришь на то, как блики воды играют на песке, как ветер раздувает листья. Вот это детское – настоящее – восприятие жизни и хочется передать.
***
Эпилог: Не-конец
Что для Вас сейчас самое главное в жизни? Что помогает Вам идти вперёд в жизни и творчестве?
Эльвира Абрамсон: Помогает стремление к тому, чтобы становиться всё лучше и лучше, стремление помогать в этом другим людям. Ко мне приходят дети, они чему-то хотят научиться, и мне нравится, когда я вижу, что они получили то, что хотели, они ощутили этот момент красоты, свободы, совершили особое путешествие и прошли этот путь с радостью. Мне также хочется делиться и со взрослыми людьми своими знаниями, по крайней мере в тех моментах, которые я прожила и испытала, чтобы помочь им продвинуться вперёд, найти свой путь, какую-то свою собственную структуру.
Я сейчас очень оптимистично и светло смотрю на мир. Раньше, лет в 19, мне казалось, что внутри меня Армагеддон. Мною владела мысль, что всегда есть дверь, в которую можно выйти и всё это закончить. Но теперь я думаю по-другому. Теперь я поняла, что там, за этой дверью – тупик, там ничего нет, там пустота. А мне интересно жить, потому что я знаю, что у этого пути нет конца, жизнь наша бесконечна, и мне это невероятно нравится.
